Это был сложный год, во всех отношениях - он начинался сладко-тревожным январем, отчаянным февралем, затяжным мартом. А заканчивается сейчас.
В этом году я задыхалась - от счастья ли, или от боли - теперь уже не важно, но ни один вздох не был зря. Была темнота, был резкий, отрезвляющий свет, были звуки.
Я ходила на концерты и слушала скрипку.
Я читала книги и захлебывалась восторгом.
Я говорила со сцены и спотыкалась на шпильках.
Я учила языки и читала стихи. Я читала стихи вслух. Я писала стихи на стеклах.
Я довязала шарф и избавилась от привычки царапать руки.
Когда мне было плохо, я пила вино. Когда хорошо, я курила.
Я уезжала и отпускала. Целовалась на ночных вокзалах и впивалась ногтями в спину.
Я верила, потом не верила. Потом снова училась верить.
Я теряла.
Я теряла.
Я менялась, всё менялось.
Однажды я сидела на берегу реки и смеялась, в тот день ко мне вернулось что-то важное.
Я не целовала других.
Я просыпалась с любимым человеком.
Я просыпалась одна.
Я не хотела просыпаться.
Я не целовала никого.
Я спала и мне снились сны.
Я влюбилась с трех женщин сразу, или в одну, которую я собрала из троих.
Я переболела этим через месяц.
Я была Городом. Город просто был.
Я надеялась, а потом хоронила надежды на пустыре.
Я росла.
Я менялась, всё менялось.
Я искала. Я находила. Я не находила.
Я не находилась.
Я пила глинтвейн и радовалась сосновым веточкам.
Я стала другой, и теперь мне есть куда пойти на новый год...
Я не знаю, что изменилось, что осталось прежним.
Но год не был плохим. Он был полным.
Я жила. Я дышала.
Я еще здесь.