«Выжидающие глаза сумеречно-глубоки, под ними залегли тени с тех самых пор, когда он чуть не умер в три года от роду, и память осталась до сего дня. Волосы осенней каштановой темноты, а жилки на висках, у бровей, на шее, жилки, пульсирующие на запястьях, жилки на тыльной стороне изящных рук - темно-синие. Он был краплен темнотой, он был Джим - Ночная Тень, мальчишка, который с годами говорит все меньше и меньше смеется.
Беспокоило то, что Джим смотрел в мир, не глядя по сторонам. А если все время смотреть в суть, не глядя по сторонам, то годам к тринадцати у тебя наберется в жизни двадцатилетний опыт черной работы.
Уилл Хеллоуэй с детской поры глядел поверх, вокруг да около. Так что, когда ему исполнилось тринадцать, жизненного опыта накопилось лет на шесть»

«Джим знал каждый сантиметр своей тени, мог запросто вырезать ее из темной бумаги, расправить и воодрузить на флагштоке - как знамя.»

«Теперь коршуном стал Джим, сжавшийся в тугой клубок, и какой бы ни была мудрость, его собственный ум зовет Джима прочь от Уилла, который может лишь бегать по грешной земле, вдогонку за тем, кто высоко, в молчаливой темноте, кто стал вдруг страшен и непонятен.»

«Потому, - думал Уилл, - что я сижу на камешке под солнцем, а старина Джим вдавливает свои кресла под лунный свет и танцует с жабами. Я присматриваю за коровами. Джим приручает чудовищ. Дурак! Кричу я ему. Трус! Вопит он в ответ. И мы оба идем. »

«Уилл слышал - сколько раз? - как поздней ночью поезда на пути выпускают вот так клубы пара, гудя сквозь дрему безнадежно, одиноко и глухо, - неважно, вдалеке они или рядом. Иногда он просыпался в слезах, недоумевая, отчего так случилось, ложился опять, слушал и думал: "Да, это они заставляют меня плакать, уходя на восток, уходя на запад, поезда, забравшиеся так далеко в глубинку, что теперь, накрытые волнами сна, избегают городов".
Те поезда с их горестными гудками терялись меж полустанками на веки вечные, забыв, где они были и куда собирались идти. Уходили, испуская свой последний бледненький вздох за горизонт. Так было со всеми поездами, всегда.»