Еще пока была в Германии я внезапно заинтересовалась молодежной культурой - как общественным явлением и действующим фактором всяких-разных сфер культуры и искусства. Где-то на просторах интернета есть посвященный этому блог со статьями, фотоколлажами, интервью и сборником документалок на эту тему - от немецких Halbstarke из 50-х до современных юных обитателей каменных джунглей и субкультурных миров. Все яростные протесты, марши за и против всего, что только можно, всплески неконтролируемой агрессии и эйфории, увлечения и предания анафеме, алкоголь, наркотики, танцы, любовь, смерть, все без спросу и все взаправду, smells like teen spirit.
Наверное, я уже достаточно выросла, чтобы вызволить себя самое из ощущения себя неловким-неправильным подростком и из панической ненависти к ним же и к их агрессии. И могу в некотором роде посмотреть на это отстраненно как на хрупко-болезненное состояние, которое, наверное, самое честное в мире и есть. То есть вот когда я была еще там, мне было большую часть времени страшно-душно-обидно, тем более что подростковый ангст-то был, а пресловутый дым-чад бессмертных юных лет все не наступал (он случился со мной уже позже и, надеюсь, случится еще). А сейчас вот внезапно включилось осознание, что все ошейники с шипами, крыши, поцарапанные диски, шепотки за спиной, провинциальные рок-клубы, поцелуи в тамбуре пригородных электричек - именно то, что принято считать best records, золотой классикой жанра. И в том-то самое прекрасное, что угловатость по большей части прошла - я уже не избегаю больших компаний и даже отмираю ко второму часу не без помощи алкоголя, уже не только умею сохранять контроль, но и учусь не бояться его терять, уже наконец-то чувствую себя собой чаще, чем наоборот - а молодость продолжается, в барах, на звенящих трамваями проспектах, и застывает время по ночам, начинается балет автомобилей.
И только иногда я ловлю краем глаза серый силуэт какой-то школы и две тоненькие фигурки у окна туалета третьего этажа, и тоскливо ноет сердце. There is a light that never goes out, но некоторые вещи все-таки не вернуть.