В Петербурге совершенно невероятная, детско-сказочная, снежная и сугробная зима, от красоты захватывает дух и подгибаются колени - Нева побелела и обросла ледяными глыбами и глыбочками, Васильевский остров засыпало хлопьями по самые брови проспектов, а универский дворик по утрам такой тихий и предпразднично-белый, что невольно начинаешь ждать чего-то прекрасного, что обязательно должно случиться совсем скоро, уже вот-вот. Вокруг играют в снежки, радостно валяются в сугробах и выдыхают пар попеременно с сизым дымом. Каждая выходящая на крыльцо девушка моментально становится снежной маской с инеем на ресницах и сигаретой в побелевших пальцах.
Может быть, когда-нибудь этот город научит меня просто любить - за то, что мягко и крадучись опускается на крыши снег, за то, что люди улыбаются смущенно и понимающе (мороз, такой мороз!), за то, что звучит медленная музыка, за то, что в коридорах пахнет кофе и скрипят старые полы, из окна на Олимпе видно небо (окно на потолке, а вы думали?), а зал, где мы бегаем свои 13 кругов, на самом верху здания и из его окон видны все крыши и купола, за то,что огни Зимнего светят из-за реки... Да мало ли у него причин, у этого города!

Есть еще Катулл, который придумал чувства. Как так могло получиться, что до него их не было? Что ему пришлось подбирать слова своей любви - потому что целого языка не хватало, чтобы ее выразить? И как ему удавалось сделать это так точно.
И я научусь читать его в оригинале, обязательно.
Я много еще чему научусь.
Например, ирландским танцам - набор в январе, и если я приживусь, даже куплю зеленое платье и перекрашусь в рыжий ради такого - ведь только рыжие девушки могут танцевать по-настоящему ирландские танцы)
И выучу финский. Когда-нибудь будет легко, но за эти сто лет я выучу финский. И пусть даже не будет легко.