Я не читала романов Кристофера Ишервуда, поэтому не могу судить, насколько справедливы замечания тех, кто говорит, что в фильме его нет. Я также не смотрела знаменитого, кажется, фильма A single man, снятого по его роману. Поэтому говорить буду о том, что я в фильме увидела, а не о том, чего не увидела.
А увидела я невероятно красивый фильм в отличном качестве - с эстетической точки зрения он действительно прекрасен, прекрасны и герои, ладные, как античные боги. Прекрасен Берлин накануне катастрофы, - томный, чувственный, тревожный и звенящий от напряжения. Причем характерно, что самой катастрофы не показали - только сгущающиеся тучи, предчувствие бури - отзвук чужих шагов по тротуарам - где-то не здесь, еще не здесь. Отдаленная угроза.
Не фильм о войне и не фильм о потерях. Лишь о предчувствии их, о последнем догорающем величии прекрасного города, переплавленного потом кострами войны.
Фильм о Кристофере и ему подобных - я увидела там Кристофера, а не Мэтта, что прекрасно. Странно в этом признаваться, но мне никогда не удавалось до конца почувствовать Одиннадцатого, всегда было что-то в игре Мэтта запредельное для меня, что-то, что не доходило туда, куда должно было, застревало где-то в фильтрах восприятия. Не потому, что я не люблю Эльфа - я люблю, но не хватало в этой любви всегда какой-то главной составляющей, какой-то иглы под ключицы, чтобы эмоции фонтаном и - да, это мое. С Десятым это в полной мере проявилось только в дуэте с Мастером, с Эльфом - не до конца, только в серии про кита. В фильме это ощущение героя чувствовалось даже полнее, реальнее.
Без катастрофы и надрыва - это даже казалось странным, недосказанным. Каждый раз - только момент до и момент после. Ни одного настоящего прощания, ни одной смерти главных героев, ни одного срыва. Только безмолвное бессилие, усталость и молчаливое принятие, продолженный поиск. Это на самом деле очень спокойный фильм - по канве и ходу событий. И необычайно тонкий своим спокойствием, игра на грани шепота и полутонов, полуулыбок. Остается ощущение, будто часть повествования осталась за кадром, будто ты выходил из комнаты и упустил отдельные эпизоды фильма.
Или что автор бережно обрезал края, закрыв от взгляда самое дорогое и тяжелое.
Нет громких слов и заветов, кроме просто мысли, что всегда и везде нужно стоять за таких, как ты, за своих. Но сначала нужно понять, кто они, эти твои, найти тех и то, за что не стыдно бороться и не страшно умереть. и это потрясающе близко, этот вечный поиск своего места и своих людей, когда не знаешь, чем определяется родство - национальностью, возрастом или ориентацией, а может ничем из этого. В большом мире, как в полной темноте искать тех, у которых в глазах твой свет, твой вопрос. Это гораздо сложнее, чем идти за общим знаменем только потому, что ты немец или француз.
Может быть, это простое попадание в настроение и мысли, но фильм понравился очень - этой неторопливостью своей, внимательными глазами Кристофера и его едва слышной иронией, броской искренностью Джин. А сейчас будет море капсов с комментариями к ним, ага.

Посмотреть.

Его игра действительно хороша, кажется, впервые я увидела и оценила это по-настоящему.



Еще неожиданно и очень сильно понравился Оден, в противоположность всем "мальчикам", которые почему-то никакой симпатии и рефлексии не вызвали. Поэтому самые прекрасные кадры, на мой взгляд, именно с ним. И эпиграф из его стихотворения тоже, наверное, поэтому.





Удивительно прекрасен (да там все прекрасны, кроме пресловутых мальчиков, даже квартирная хозяка и девочка-немка, которую Ишервуд учил английскому) молодой еврей. Все-таки удивительно красивая нация.



Ну, и конечно Имоджен Путс в роли Джин очаровательна. Они так органично смотрятся с Мэттом, что я теперь понимаю тех, кто хочет видеть ее в роли молодой Ривер. Она действительно хороша.



Получился странный фильм, атмосферный и эстетичный, но недосказанный. В этом его прелесть, может быть. Я не смогла бы даже сказать, о чем этот фильм. Грустный фильм не о грустном, страницы, вырванные из дневника. Отголоски чего-то важного, чего-то, что осталось в сердцах и мыслях, осталось личным и нетленным. "То, что у нас было, то, что мы сделали..". Пусть потерянное, оно остается. Где-то не здесь. В Берлине, может быть, в навсегда отошедшем в прошлое Берлине.