Скучаю отчаянно, как-то внутренне, чем-то внутренним - когда сам не догадываешься, что скучаешь, что нужно, необходимо, не хватает чего-то в воздухе, чего-то острого терпкого невозможного - а потом на секунду ухватишь, и вспомнишь, и словно оглушает воспоминанием - скучаю.

По римским плещущим сиянием улицам, - как будто кто-то выкрутил настройки яркости до максимума, а я, живя здесь, в моем строгом сине-льдисто-металлическом Петербурге, и не знала, что такая яркость - вообще-то бывает на свете.
И пока там не окажешься, не узнаешь, не почувствуешь - откуда такая безусловная тяга к солнцу всем существом, и свет, и легкость, и беспечность без оглядки, и счастье без границ - счастье, - а оно на подступах к городу, на цветущих холмах, и в волшебных голубых сумерках, на мостах, с запахом выпечки на виа Корсо и шепотом фонтана на Барберини.
Им захлестывает - с каждой сумасшедшей улыбкой какого-нибудь взъерошенного мальчишки на углу, прекрасного и искрящего живой красотой, как смеющийся бог, - улыбающегося в пространство, всему миру, а значит, немного и тебе;
с каждым брошеным словом на шумном и звучном языке, с каждым стуком открывающихся по утрам ставень, с колокольным звоном Ватикана, с каждым шагом - им захлестывает все больше, подхватывает, кружит, вплетает в безостановочное, безудержное, бесстрашное движение этого вечного города, этого времени, этого мира.

И как северное растение, попавшее в южный климат и опьяненное таким непривычно ласковым солнцем и теплым воздухом, не осознающее себя от восторга и головокружения, я чувствую себя целым ежесекундно меняющимся и вращающимся миром, я больше не знаю, кто я - в этом городе.