Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
If I smile and don't believe Soon i know I'll wake from this dream Don't try to fix me i'm not broken! Hello.. I'm the lie living for you so you can hide - Don't cry...
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Один мой друг подбирает бездомных кошек, Несёт их домой, отмывает, ласкает, кормит. Они у него в квартире пускают корни: Любой подходящий ящичек, коврик, ковшик, Конечно, уже оккупирован, не осталось Такого угла, где не жили бы эти черти. Мой друг говорит, они спасают от смерти. Я молча включаю скепсис, киваю, скалюсь.
Он тратит все деньги на корм и лекарства кошкам, И я удивляюсь, как он ещё сам не съеден. Он дарит котят прохожим, друзьям, соседям. Мне тоже всучил какого-то хромоножку С ободранным ухом и золотыми глазами, Тогда ещё умещавшегося на ладони...
Я, кстати, заботливый сын и почетный донор, Я честно тружусь, не пью, возвращаю займы. Но все эти ценные качества бесполезны, Они не идут в зачет, ничего не стоят, Когда по ночам за окнами кто-то стонет, И в пении проводов слышен посвист лезвий, Когда потолок опускается, тьмы бездонней, И смерть затекает в стоки, сочится в щели, Когда она садится на край постели И гладит меня по щеке ледяной ладонью, Всё тело сводит, к нёбу язык припаян, Смотрю ей в глаза, не могу отвести взгляда.
Мой кот Хромоножка подходит, ложится рядом. Она отступает.
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Sweet little words made for silence Not so young, heartfelt love not heartache Dark hair fall, catch in the wind Not the will, the sight of a cold world
Kiss, While your lips are still red While he's still in silent rest While bosom is still untouched Unveiled on another hair While the hand's still without a tool Drown into eyes while they're still blind Love while the night still hides the withering dawn
First day of love never comes back Compassion, its power's never are wasted wrong The violin, the poet's hand Every thawing heart plays your theme with care
Kiss, While your lips are still red While he's still in silent rest While bosom is still untouched Unveiled on another hair While the hand's still without a tool Drown into eyes while they're still blind Love while the night still hides the withering dawn
Наверное, это самая любимая моя песня Марко - такой глубинной нежности у них больше нигде не было. Люблю Туомаса за его песни.
@музыка:
Nightwish - оркестровая версия последнего альбома. Без голоса Аннет все намного лучше)
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
"Гиппиус различала три фазы в своей концепции истории человечества и его будущего. Эти фазы представляют три различных царства: царство Бога-Отца - царство Ветхого Завета; царство Бога-Сына, Иисуса Христа - царство Нового Завета и нынешняя фаза в религиозной эволюции человечества, и царство Бога - Духа Святого, Вечной Женщины-Матери - царство Третьего Завета, который откроется человечеству в будущем. Царство Ветхого Завета открыло Божью мощь и власть как правду; царство Нового Завета открывает правду как любовь, а царство Третьего Завета откроет любовь как свободу. Третье и последнее царство, Царство Третьего Человечества, разрешит все существующие неразрешимые антитезы - пол и аскетизм, индивидуализм и общественность, рабство и свобода, атеизм и религиозность, ненависть и любовь.." (Pachmuss Temira)
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Хоть порвись на клочья, хоть наизнанку вывернись – Не спасти, да что там, просто не удержать. У неё в глазах живёт золотая искренность, Что куда больнее выстрела и ножа.
У её кошмаров – запах вина и жалости, У бессонниц – привкус мёда и молока. Будешь плакать? пить коньяк? умолять? – Пожалуйста. Только лучше молча выпей ещё бокал.
Безысходность дышит яблоком – до оскомины, Голубые луны светятся горячо. Ей судьба давно отмерена и присвоена Инвентарной биркой-лилией на плечо.
Да куда ты – брось рюкзак, не спеши, успеется. Положи на место ключ... я сказала – брось! Это ей – дорожный знак, ветряные мельницы И чужие жизни, прожитые насквозь.
А тебе – июльский вечер в саду под вишнями. Сигарета, тремор пальцев, искусан рот. Это больно, чёрт возьми, становиться лишним, но... Потерпи, пройдёт. А может быть… нет, пройдёт.
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Японский power metal. Самое забавное то, что название альбома и песен у них на английском, а поют они все-таки по-японски... Но кому какая разница, о чем они поют, правда? Главное - обложку красиво оформить..
@музыка:
Galneryus - Aim to the top (каким образом и к какой вершине, история умолчала. )
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
W.H. Auden.
Now the leaves are falling fast, Nurse's flowers will not last; Nurses to the graves are gone, And the prams go rolling on.
Whispering neighbours, left and right, Pluck us from the real delight; And the active hands must freeze Lonely on the separate knees.
Dead in hundreds at the back Follow wooden in our track, Arms raised stiffly to reprove In false attitudes of love.
Starving through the leafless wood Trolls run scolding for their food; And the nightingale is dumb, And the angel will not come.
Cold, impossible, ahead Lifts the mountain's lovely head Whose white waterfall could bless Travellers in their last distress.
Rebellious Ophelia: Марина, милая, это стихотворение Одена ассоциируется у меня с тобой..
Спасибо, Полин. Оно как раз такое, как я люблю - осеннее, сказочное, жутковато-притягательное. Как музыка Emilie autumn и сказки братьев Гримм. Это замечательный подарок.
@музыка:
Lacrimosa - Der tote Winkel
@настроение:
Some men can truly be like chocolate ^^
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Когда я была маленькая, у нас во дворе очень любили рассказывать страшилки. Все традиционные истории - гроб на колесиках, зеленые глаза, ползающие по стенам, учительница-кровопийца с кладбища и заброшенный дом с привидениями.
Но была среди них одна, которая мне особенно запомнилась и которая меня действительно когда-то пугала - история о приятного вида старушонке, которая продает пирожки с мясом и картошкой на рынке. Бабулька просит проходящую мимо девочку помочь донести сумки, приглашает к себе на чай, сажает ребенка на диван и... сидение проваливается, девочка оказывается в громадной мясорубке и совсем скоро становится начинкой для очередных пирожков. Та же судьба постигает ее родителей, отправившихся на поиски дочери, а потом и районного милиционера. Героический мент успевает передать сигнал тревоги по рации (во время полета в мясорубку, надо полагать) и старушку разоблачают. Замечательная история в духе Суини Тодда, не правда ли?) Так вот, в процессе чтения сборника легенд Петербурга я наткнулась на истоки этой страшилки ( не основанной на реальных событиях, не пугайтесь)). Оказывается, в голодном блокадном Ленинграде появилась жутковатая легенда - якобы на Аничковом мосту ежедневно стояла старушка и, увлекая детей ласковыми участливыми разговорами, незаметно подталкивала их к открытому люку, куда они и проваливались. Под мостом непрерывно работала огромная мясорубка, превращая провалившихся детей в мясной фарш, пирожки с которым продавались за бешеные деньги. Своеобразный привет из детства меня порадовал - не каждый день находишь объяснение свои детским страхам) Я ведь после этой страшилки от всех старушек с пирожками шугалась
Девять градусов - самая нормальная летняя погода для Питера.. Мне нравится такое лето)
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Как же я люблю Вивальди. Осень и зима танцуют свои вальсы весь сегодняшний вечер, и мои аллеи попеременно засыпает то багряными листьями, то крупными снежинками. Мне хочется танцевать вместе с ними под эти нежно-задумчивые скрипки, чтобы юбка обязательно разлеталась клиньями и подметала дорожки, а волосы падали на лицо. И пусть я не умею танцевать, это неважно, я бы просто бесконечно кружила под благосклонным взглядом бледной луны и тусклых северных звезд. Так легко представить роскошные залы Вены, созданные для вальса или галереи Пражских замков. Но сегодня мне хочется кружить именно здесь, на этих загадочно-пустых дорожках, в восторженном восхищении склоняясь к листьям и обнимая холодные стволы. Я хочу отражаться в спокойной воде моих каналов и вспугивать уток. Под эту музыку здесь особенно чувствуется нереальность происходящего. По этим аллеям бродили герои всевозможных сказок и легенд, и они еще встретятся мне. Но сегодня здесь только я.
Вспоминается еще один вальс - как мимолетный образ из прошлого, дорогими звуками на краю сознания. Глотком свежего нездешнего воздуха и до боли знакомым шипением старой пластинки.
Make me blind, cover my eyes You can do what you want.. I'm paralyzed by the perfect mood When we're dancing with blindfolds on You make it easy to love you and hate you I can't explain it, I feel insecure Say it simple: "You die just to live again." You say we're waiting for the last waltz..
Another you and me Another revolutionary Heavenly romance waiting for the last waltz... And so it seems, we won't find the solution Confusion leads the dance We're waiting for the last waltz...
I can't explain it, I feel insecure. Особенно под Вивальди.
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
"... В начале первой мировой войны в Зимнем дворце рассказывали, как один генерал встретил в коридоре дворца плачущего царевича Алексея. "Кто тебя обидел, малыш?" - участливо спросил старый вояка. И цесаревич, плача, ответил: "Когда русских бьют, папа плачет. Когда немцев бьют, мама плачет. А мне когда плакать?"...
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Я очень долго искала эту сказку - и наконец нашла. Хотя это, наверно, не совсем сказка... скорее история. О том, что жизнь можно превратить в сказку в духе "Карлсона", если очень постараться. Я бы хотела так жить. Итак, усаживайтесь поудобнее, настраивайтесь на мечтательный лад и слушайте)
читать дальшеПознакомимся мы в конце марта. В городе еще будет лежать снег, но уже однозначно станет ясно: весна. Я буду бродить по улицам, спуская остатки гонорара. Сначала куплю горсть стеклянных шариков на случайном лотке, потом зайду к тебе в магазин. Долго буду водить носом по полкам, а после, груженная целой стопкой старых книг, отправлюсь в любимое кафе. Денег у меня остается ровно на два чайника самого дешевого чая и доехать домой – самое удовольствие. Буду сидеть, лениво листать полуразвалившиеся «Записки о Шерлоке Холмсе», любоваться новеньким (всего несколько дней как работает) официантом, совсем юным мальчиком с удивительными карими глазами. Как раз когда он принесет второй чайник, на колени мне выпадет маленький красный лист бумаги с загнутым уголком. «Служба радости», - будет написано на нем. И еще адрес внизу. Твоего магазина. Который, между прочим, называется совсем не так. Я страшно любопытная. Поэтому, допив одним глотком чай, убегу интересоваться, что это за служба радости такая. Ты сначала нахмуришься моим вопросам и станешь все отрицать. А потом, когда я не отстану, свирепо поинтересуешься, откуда я взяла эту самую службу и чего вообще от тебя хочу. Тут я пойму, что книжку вместе с листочком оставила на столике в кафе. Когда я придумаю вторую дюжину достойных самоназваний за свою глупость, явится кареглазый. С книжкой. С листочком. И с вопросами. Оказывать сопротивления нас обоим будет уже решительно бесполезно. И ты сдашься. Впрочем, с удовольствием, я уверена. Ты просто любишь, когда тебя упрашивают.
…все ужасно просто: главное дело «Службы радости» - доставлять радость тем, кто в ней служит. То есть тебе. И нам. До нашего знакомства ты вовсе не собирался заводить компаньонов и триста раз повторишь, что понятия не имеешь, как одна-единственная визитка (сделанная исключительно для собственного удовольствия) попала в книгу. Мы решим, что это судьба. Элементарно, Ватсон.
В уже по-настоящему весеннем апреле будем ходить по улицам, опустив носы, и внимательно смотреть себе под ноги. Жители нашего города – удивительные растяпы, они теряют такое невероятное количество вещей, что даже ты удивишься. Буквально за пару дней мы найдем несколько книг, три сережки, четыре простых колечка и одно обручальное, девять кошельков, пять школьных дневников, коробку с дискетами, альбом с фотографиями, медный подсвечник и двух собак – пуделя и крохотную дворняжку в красном ошейнике. Это не говоря о запредельном совершенно количестве перчаток, бусин и монет всех сортов и видов. Хозяев окажется искать значительно сложнее, но мы справимся с этим. Не посрамим светлое имя Шерлока Холмса. Только перчатки, бусины и монеты останутся в нашем безраздельном владении. Первыми мы обвесим дерево перед входом в магазин, из вторых я сделаю жуткие бусы и буду носить их не снимая, а третьи мы спустим в игровых автоматах.
…кареглазого будут звать Павлом, Пашей, но мы как-то не сговариваясь, окрестим его Паблито, и он охотно станет отзываться. Твоего полного имени мы никогда не узнаем. Ты представишься Алексом, а что написано у тебя в паспорте – Александр или Алексей, нам будет, мягко говоря, до фонаря. Меня вы двое будете звать как угодно, но только не по имени.
В дождливом мае мы с Паблито везде и всюду будем таскать с собой рюкзаки, набитые зонтиками. Разумеется, вовсе не для того, чтобы потренироваться в ношении тяжестей. Ты же, не имея возможности отлучиться из магазина, будешь предлагать зонты покупателям. Беспечные девушки, забывчивые старушки и бестолковые отцы семейств – вот наш основной контингент. Некоторые, правда, будут отказываться от защиты по принципиальным соображениям. Таким полагается приз – леденец, или маргаритка, или ванильная сигарилла, или еще что-нибудь, что окажется в кармане. Потому что ни ты, ни я, ни Паблито терпеть не можем зонты как класс.
…что касается тебя, то тут все понятно: у тебя есть магазин. Паблито работает в кафе. Я, как обычно, перебиваюсь случайными переводами и пишу дурацкие статьи буквально на коленке. Еще у нас где-то есть родственники, друзья, прочие знакомцы, требующие нашего внимания. Все это нам никоим образом не мешает. Изредка я, правда, буду удивляться: а как это мы все успеваем-то? Ну, успеваем. Молодцы, чего тут скажешь.
В суматошном развеселом июне по вечерам будем выносить на маленькую площадь магнитофон и танцеваться. Танго, кадрили, вальсы, джиги и гопак. И эту, как ее, сегидилью, вот. И канкан. И рок-н-ролл тоже. Приглашаются все. Кто не с нами, тот пусть хоть подпевает, что ли. Каждый вечер. Весь июнь. К концу месяца приходить танцевать с нами будет половина города, не меньше.
…вообще же я буду строить из себя «скорую помощь». Раздобуду большую сумку и затолкаю туда все, что может пригодиться когда угодно, где угодно и кому угодно: аспирин, ножницы, лейкопастырь, нитки с иголкой, пластиковые стаканчики, несколько пачек сигарет, отвертку, презервативы, орфографический словарь, дюжины две ручек и карандашей, игрушки, фонарик, набор отмычек, щетку для обуви…дальше продолжать? Я очень практичная, что да, то да.
В жарком, липком июле ты где-то, бог уж знает где, раздобудешь ты ее. Красивую, разноцветную, с колесиками и специальной штуковиной сбоку, на которую, по идее, должен крепиться большой полосатый зонт от солнца. Зонта у нас не будет, и мы повесим туда большущий колокольчик, чтобы нас было слышно издалека. Замечательная тележка для мороженого у нас будет. И содержимое у нее тоже будет – замечательное. -Самое вкусное мороженое! Самое холодное мороженое! Самое сладкое мороженое! – будем орать мы с Паблито, по очереди толкая тележку. Поверят в нашу бескорыстность только дети, старушки и бродячие собаки. Им-то все и достанется. А остальные сами виноваты, вот что я думаю.
…в качестве бонуса к заказу Паблито будет рассказывать клиентам кафе анекдоты и маленькие истории из жизни. Из их собственных жизней в том числе. Паблито вообще большая умница, а то.
В томном и разморенном августе возьмем отпуск, хорошо? Для работы в магазине ты наймешь чУдную женщину с чуднЫм для нашего города именем Кларисса, а сам уведешь нас в дивное местечко, где можно целыми днями валяться на траве. Мы с тобой будем играть в нарды (нам везет одинаково), шахматы (ты почти профессионал, зато я отчаянно жульничаю), поддавки (это я умею лучше!) и «чапаевцев» (твои пальцы сильнее моих). Паблито играть не будет, он на весь месяц поселится на Бейкер-стрит. Иногда будет вслух зачитывать самые интересные места – специально для нас.
…каждый, купивший книгу в твоем магазине, рискует найти между страниц признание в любви (а визитку ты сожжешь еще в марте, ворчливо сказав, что тебе и нас двоих хватает выше крыши). Признания будут анонимными, но точно бьющими в цель. Ты не ошибешься в поле и имени ни разу, но своего секрета не расскажешь даже нам. Жаль, конечно.
В желто-красном сентябре ты приобщишь нас к высокому искусству шарить по чужим карманам. Только мы не воровать будем, а подкладывать. Старинные монеты, леденцы в ярких фантиках, крохотные игрушки из шоколадных яиц, мандарины. Наблюдать за тем, как люди вытаскивают из карманов то, что там никогда не лежало, очень забавно. Они оглядываются в поисках…чего? Хотела бы я знать. Они качают головами, они хмурятся, они смущаются. А потом начинают улыбаться. Все как один. Честное слово!
…мы друг друга будем любить. Иначе никак. Но однажды вас с Паблито укусит какая-то муха и вы заставите меня выбирать. -Хорошо, - скажу я и потребую выдать мне игральные кости. За тебя будет большой кубик из темного дерева, для Паблито найдем поменьше, пластмассовый. Целых полчаса, не меньше, будем искать, куда они упали. Пластмассовый обнаружится в пепельнице. Он очень удачно встанет на ребро между двумя окурками. Деревянный не найдется никогда, и тебе потом придется вырезать новый. Прохохотавшись до слез, мы закроем эту тему навсегда. И то сказать, что за глупости. Можно подумать.
В пасмурном сентябре снова пойдем по стопам Шерлока Холмса. Совершенно случайно. На чердаке дома, в котором располагается твой магазин, найдется огромная коробка с куклами. Маленькими, большими, самодельными и фабричными, из тряпок, глины, фарфора… Все старые. Старинные. Кларисса предложила раздать их детям на улице. Или в музей отнести. И лучше бы нам послушаться ее, конечно. Потому что, проведя поиски, мы узнаем, что их хозяйка долго и тяжело болела. И пока она лежала в больнице, ее дети продали дом и переехали в другой город, туда же забрали и ее. А всех кукол оставили здесь, считая коллекцию блажью и бессмыслицей. Она не пережила этого. Это единственное дело «Службы радости», которое никому радости не доставит. Мы не будем о нем вспоминать.
- Жулики вы, - скажет однажды Кларисса. – Самые настоящие жулики. Торгуете фальшивыми елочными игрушками. Мы с Паблито захохочем, а ты возденешь указательный палец и строго скажешь, что игрушки, конечно, фальшивые, кто бы сомневался, зато удовольствие от них самое что ни на есть настоящее.
В унылом ноябре мы весь месяц будем рисовать смешные картинки ( и какая разница, что не умеем?), а затем развесим их по всем столбам, тумбам, подъездным дверям и прочим вертикальным плоскостям, до которых дотянемся. Ни разу не повторимся. Изведем пятнадцать коробок карандашей, несколько больших упаковок бумаги и восемь тюбиков клея. Каждое утро удивленно обнаруживать, что половина картинок – исчезла. Куда? Зачем? Мы так и не узнаем ответа.
На самом деле Кларисса, конечно, права. Мы – самые настоящие жулики. Потому что нам, в сущности, безразлично, получит ли удовольствие человек, нашедший любовное послание в старой книге, пришивший себе пуговицу с помощью моих нитки и иголки или станцевавший с нами джигу на площади. Главное, чтобы нам было весело. В этом-то и вся соль. Правильно говорю? Еще бы.
В заполошном декабре станем торговать временем, которого перед Новым годом не хватает решительно всем. Будем гулять с чужими собаками, пока хозяева разбираются с дедлайнами, сидеть с чужими детьми, пока матери ходят по магазинам…что-то такое, в общем. Измотаемся ужасно. Зато это будет первый раз, когда мы начнем брать оплату за свои услуги. К 31-му числу у нас накопится такое огромное количество всевозможных символов года, что можно будет открывать еще один магазин. Нет уж. Всё себе оставим.
Новогоднюю ночь мы проспим. Свалимся на огромный диван в твоей квартире и будем дрыхнуть. Утром нас разбудит добрая Кларисса, специально ради этого бросившая своих многочисленных родственников. Кларисса варит потрясающий кофе и печет ужасно вкусное печенье. Что еще нужно для счастья? Если только камин растопить. Вот, да.
В полусонном праздничном январе станем писать роман, который определенно осчастливит человечество. Ругаться будем по любому поводу – начиная от того, какие имена дать главным героям, и заканчивая тем, сколько авторских листов мы имеем в виду в конечном итоге. Целых два дня мы с Паблито будем стороной обходить твой магазин. И друг друга тоже. Потом, конечно, помиримся. К тому моменту, когда останется дописать совсем чуть-чуть, нам страшно все надоест и мы бросим это сомнительное мероприятие. Рукопись отдадим Клариссе. Она будет время от времени перечитывать роман, сокрушаясь, что так и не узнает, чем же все закончилось.
Кларисса вообще, кстати, прекрасна, как я не знаю что. Добрая, заботливая, доверчивая, уютная, понятливая. Такая мама для всех, даром что своих детей нет. Говорю же, чУдная. Ага, и чуднАя.
В депрессивном феврале именно ей придет в голову идея превратить самый отвратительный месяц года – в праздник. Все двадцать восемь дней, каждое-каждое утро мы будем выходить в час пик на остановки, зажигать бенгальские огни и раздавать их замерзшим, сонным и противным людям. Это должно быть безумно красиво, я полагаю.
К концу зимы нас точно будет знать весь город. Не могу сказать, чтобы мы этого добивались и прямо-таки хотели, но все же приятно, когда тебе улыбаются прохожие. Ужасно приятно, черт побери.
А весной «Служба радости» прекратит свое существование. Это произойдет само собой. Ты женишься на Клариссе и, оставив на нее магазин, займешься политикой. Паблито вдруг воспылает страстью к наукам и уедет учиться в Лондон. Или в Берлин, или в Амстердам, или еще куда-нибудь. Я же…я же, пожалуй, влюблюсь. Почти взаимно, абсолютно счастливо и ужасно мучительно. Чудо как хороша стану. Или свистну у Клариссы нашу рукопись и допишу ее. Все-таки человечество жалко – чего ж его такого счастья лишать-то? Или еще что-нибудь придумаю. Я придумаю. Потом. Следующей весной. Пока же… Мне уже выплатили гонорар. Примерно через пару недель от него останется денег только на горсть стеклянных шариков, несколько старых книг, два чайника самого дешевого чая и доехать домой. За несколько дней до этого в моем любимом кафе появится новый официант – совсем молоденький мальчик с удивительными карими глазами. Завтра же тебе принесут две коробки старых книг. Среди прочих там найдутся полуразвалившиеся «Записки о Шерлоке Холмсе», и ты ужасно захочешь их перечитать, прежде чем выставлять на продажу. Главное, не забудь вместо закладки сунуть между страниц свою единственную визитку «Службы радости». Пожалуйста, не забудь. Тогда все получится. Все сойдется. И будет здорово.
(История публиковалась в сборнике "78" издательства Амфора и было в результате тщательных поисков найдено в сети.)
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Избитый, искрошенный, Спи, мой хороший, В огненном чреве Своей Королевы, Где запах жасмина И приторный ладан Невидимой нитью Ведут к недрам Ада По темным тропам меж огней, Где темнота еще темней, Где горький страх в окно стучится, Где кровь, и ей нельзя напиться, Где гложет змей свой хвост несмело, Где яблоко раздора – цело, И сонмы тварей темноты Глаголют имя кто есть ты. Дитя, ты спишь?, Так мал, игрив… Уйди в тот мир, Свой мир простив.
(Из собственных архивов "найденного в сети". Поисковик показал, что автором является некто Павел Стонов.)
@музыка:
Seelenzorn - Gnadeloser Zorn
@настроение:
Измеряю глубину колодца. Жду, когда подействует Пенталгин.
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
... А мне подарили двухтомник Ахматовой! Два пухленьких беленьких тома со стихами, прозой, письмами... Я счастлива, счастлива, счастлива. И Бунина почитать дали.. Все-таки хорошо иметь в знакомых учительницу литературы И, да, мне таки совсем мало нужно для счастья)
@настроение:
Радость ребенка,которому дали воздушный шарик. Ребячество, короче)
Everyone you meet is fighting a battle you know nothing about.
Из всего, что вечно, самый краткий срок у любви...
Роман Януша Леона Вишневского "Одиночество в сети" был впервые поставлен на сцене "Балтийского дома" Санкт-Петербурга 20 февраля 2009 года. До этого "Одиночество.." в театре не ставили. Одновременно с происходящим на сцене разворачивалось действие на огромных экранах, где показывали отдельные эпизоды специально снятого фильма. А щемящие звуки польских романсов и живая музыка делали зрелище незабываемым.
Спектакль действительно затягивает. В отдельные моменты скручивает в комок, заставляет смеяться и плакать. Тяжелый. Особенно эпизоды с Натальей, ксендзом и финал...
Ведь ангелы не умирают...
Они не включили постэпилог. Может, так оно лучше. Но.. когда пронесся этот поезд, уводя за собой Якуба, когда Наталья увела его... было такое ощущение, что это меня только что перехал гремящий состав. Берлин - Лихтенберг.
Теперь о минусах. Не понравилась Дженнифер. В смысле, совсем. Я всегда представляла ее такой тонкой, изысканной и сильной, такой.. сексуальной и притягательной, с глубоким красивым голосом и поднятыми вверх волосами. И уж точно не истеричной блондинкой, которая полушепчет с придыханием, то ли повизгивая, то ли постанывая и нервно хихикая. Из Джима и Ким сделали совершенно невменяемых растаманов (по книге Ким была девушкой из хорошей семьи, или я ошибаюсь?). Ким - еще и азиаткой.. Они нюхали кокаин, танцевали какие-то полубезумные танцы и трясли заплетенными в косички волосами. Забавно, но жаль, что линию Джима так урезали. Пожилая негритянка-уборщица рассказывала историюо мозге Эйнштейна прокуренным мужским (!) голосом. Якуб и Ева.. играли очень хорошо. Прочувствованно, сильно, трогательно. Только актер, играющий Якуба, уж больно на Домогарова смахивает)
Что-то у меня минусов больше, чем плюсов.. Это не так. Спектакль мне очень понравился - он меня вывернул на изнанку в этом темном зале, впечатал в кресло, разобрал и собрал снова. Зачем Ева так поступила? Я почти ненавижу ее за это.
Да, и еще.. Письмо, которое Якуб написал Ей. Которое потом уничтожил Яцек вместе с сервером в Познани. По их версии, там были стихи.
Я вою в Небо Вою в Ад Вою в Боль Вою во всю мою жизнь
Вою в мое будущее без тебя Вою
А ты спокойно накидываешь пеньюар Чистишь зубы Омываешь свое тело - крем пахнущий сном - и приходишь к Нему Обнимаешь его Раскрываешься для Него И мой вой это прах листвы осыпающийся с волос когда твое бурное дыханье пробивает стену обычного дня
И как можно понять мир если и перед и после ты говоришь что я - единственный кого ты любишь
Значит любишь мой вой мою боль мой плач
Кто ты Само зло Миг повторяющейся бездумности Карающая длань Бога Удовольствие Черного Бога Плоти
А может тень моей жизни а может я сам разорванный на два тела на две души которым чтобы вновь слиться надо пройти сквозь ад
(Эдвард Кордье, перевод с польского Елены Янус)
Я понимаю, что тому, что не читал книгу, этот пост скорее всего будет непонятен. Зато будет повод прочитать)
Маш, как ты и просила, впечатления. Сумбурно, как всегда) Жаль, что тебя со мной не было.