Школа, в которой я буду учиться, находится в районе Дрездена под названием Seidnitz. В заднице, короче, она находится.
И пешим шагом от общежития до нее полтора часа.
Даешь утренние пробежки!

(Dirty Dancing: Havana Nights)

О, я смотрела этот фильм и танцевала жаркое соло с папиными рубашками. Все-таки привычка одновременно гладить и танцевать до добра не доведет

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Listen or download Murray Gold Love Don't Roam for free on Prostopleer

Пижамная вечеринка лингвистов прошла более чем успешно - мы посмотрели Сияние, поиграли немного в the Path и уже совсем ночью обсуждали в темноте греческую трагедию. Занавес.
Сияние очень впечатлило - особенно линия крипи-отеля с призраками из 20-х, вечеринкой мертвых и адскими маленькими девочками - понимаю теперь, откуда росли уши у серии The God Complex Доктора, про отель и личные страхи в комнатах. Такие истории я, на самом деле, очень люблю, но смотрю их мало, потому что боюсь.
К слову, эта неделя танцев-танцев - почти каждый день, а в пятницу мы отметим последнее занятие в Мани-хани - останемся на ночь. И погуляем по Городу в остаток ночи, надеюсь.
Есть здесь кто-нибудь, кто не видел запись танцев и хочет посмотреть?
Во вторник были Evanescence, но сказать мне по этому поводу практически нечего - это первый концерт, который я в силу разных причин не смогла выстоять - с середины слилась к бару отпаиваться холодной водой и подпирать барную стойку своей полубессознательной тушкой. Дело тут, конечно, не в группе - Эми отыграла прекрасно, на сцене она похожа на яростную валькирию, но ее голосу явно было тесно в средних размеров клубе. Ну, и поклонники группы в основном вызывали желание кинуть в толпу гранату. Я склонна приписывать это желание своему дурному настроению и самочувствию, но тем не менее.
Безумно хорошо, когда не нужно никуда спешить и ничего решать - то есть нужно, конечно, но по крайней мере не прямо сейчас. Сейчас я валяюсь в кровати, ем мороженое и читаю "Часы" Каннингема под музыку Murray Gold, вечером мы, надеюсь, потанцуем немного в баре, а сейчас прекрасно.

Устроила генеральную уборку, разобрала все шкафы, сижу в непривычно аккуратной комнате и как-то странно себя ощущаю.
Насоветуйте мне каких-нибудь фильмов-сериалов-книжек, мне не терпится начать летнее овощевание

День 5,6-й и далее.

Гранд Канал ночью завораживает. Подсветка неяркая, почти тусклая, в затемненных домах бродят огоньки на втором этаже и горят броские люстры. Узкие проулки в ночи выглядят жутковато, как будто каждую минуту может показаться на мостике высокая фигура с носом, отбрасывающая уродливую тень. Ночью Венеция - город страшного и бурного прошлого, город бесшумных призрачных гондол, пугающе яркой луны и заунывного шепота за спиной. Город джаза и вальсов на площади, плетеных столиков старейшего в Европе кафе и сумерек. (Мама не разрешила даже присесть за столик - "Мама, но здесь сидел когда-то Бродский!" "Вот станешь знаменита как он, тогда и посидишь".)
Он полон загадок и меньше всего похож на город влюбленных. Здесь в полной тишине с глухим всплеском падает в канал тело, здесь темнеет к ночи вода, и дневной прозрачный блеск оборачивается опасным влажным отсветом. Город-земноводное.
Меняет маски - с празднично-веселой днем на траурно-угрожающую ночью.
Каждые три дня - на грани наводнения, вода лижет ступени музеев и захлестывает набережну, будто напоминая городу - мы одно, ты поднялся из меня и в меня вернешься. В дождь накладывается картинка, я узнаю ее.

Верона - дворы и лестницы. Кровь на мостовой.
(Здесь цитата из лекции Светлаковой о "Ромео и Джульетте" - комедийная по духу часть пьесы обрывается первым убийством - кровь на мостовой как тревожный звон набата.)

В Венеции можно идти бесконечно, кажется, что-то всегда ждет за поворотом.

На этом записи заканчиваются - Флоренция не оставила сильных впечатлений, кроме, разве что, необыкновенно вкусной лазаньи в местной траттории. Я сходила на выставку Климта, в небольшой местный театр, мы заблудились в районе Арсенала, нашли магазинчик средневековой обуви, несколько антикварных, заглянули в укромные кондитерские и ресторанчики, гуляли, бродили, блуждали.
И еще - вы знаете, мы с братом убежали одни на несколько часов в Венецию - закоулками и мостами - вдоль каналов. И уже, конечно, слишком поздно убегать - но хотя бы попробовать обязательно стоило.

День 2-й.

В Венеции полно чаек - больших, откормленных, c широким размахом крыла. Их заметно больше, чем голубей. Крылатые львы - защитники, но они не чужды ни городу, ни жителям. Они - на дверных ручках, под дверью, в укромных уголках. Не суровые стражи и высшие божества, а добрые духи.
Петербург - скорее северная, чем Венеция. Он больше, просторнее, холоднее, свободнее. Он величественнее, он обязывает. Когда я думаю о нем здесь, представляется почему-то пустынная ночная Английская набережная - пространство, свобода, свист морозного воздуха, молчаливая сила.
Здесь же - своя магия, она интимнее. Вечерами Венеция перевоплощается мгновенно - минута, и это уже совсем другой город, живая тайна. Сумрак и фонари.
Die Stadt des Märchens.
На площади Сан-Марко крылатый лев - над всеми туристами, дворцами, в самом небе - смотрит сверху. Защитник и покровитель, благородный и светлый. Венеция ощущается светлее, но вечерами дразнит и изменяется. Город переливов, сумрачных фигур в жутких масках. Детская сказка, удивительная и немного жуткая в своей причудливой красоте.
Можно искать зеленую дверь, а в Венеции все двери зеленые, Диме бы понравилось, он бы тыркался в каждую.
За каждой - свой мир, но я бы не стала уходить отсюда, в данный момент эта реальность - самая прекрасная. Я счастлива.
В старинном еврейском гетто молодые евреи в широкополых шляпах собираются группами, что-то обсуждают, смеются. На местной площади мальчишки играют в футбол, и детский смех звенит на весь квартал. На одной из стен барельеф - страшная сцена: тысячи евреев сгоняют в вагоны под дулами пулеметов. Под стеной - мирная жизнь, надписи на иврите, дети. Если вдуматься, удачный вид для обоих сторон: мелким - чтобы не забывали, кто они, а для тех, которые на картине, играющие в футбол большеглазые мальчишки - наверное, лучшее зрелище в мире.
Дома вырастают из воды, обрываются, уходят в воду. Если не заметить, можно, уйдя в узенький переулок, ненароком свалиться в канал. (Что с нами и случилось, правда-правда.) Или забраться в непривязанную лодку и уплыть в открытое море, на острова, туда, где вращается та карусель, которая делает меня старше с каждым днем.
Если я здесь, моя жизнь и есть эта карусель.
Здесь я ближе к тому, с чего все началось, к самой себе.
Катерочки спят.

Возвращаюсь со щитом - и еще один этап пройден, второй курс завершен успешно - гораздо успешнее, чем я, признаюсь, ожидала. Этой сессии я боялась едва ли не больше, чем всех предыдущих - исключая разве что самую первую. И все-таки она закончилась, и половину экзаменов я сдала везением и практически не готовясь, а другую половину получила заслуженной платой за усилия.
Этот успех очень важен - я действительно очень хотела хорошо сдать английский, все-таки он единственное, пожалуй, что я действительно знаю, хоть и не в совершенстве, но достаточно глубоко, чтобы от этого результата зависела моя самооценка. И добиваться успеха в своей области - безумно приятно.
Отдельным открытием этого семестра - лексикология, и осознание, что именно этим я хочу заниматься в дальнейшем. Не то что бы я всерьез собиралась посвятить свою жизнь науке, но залезть в эту область и основательно там пошуровать мне бы очень хотелось - меня приводят в восторг английские идиомы, я покрываюсь мурашками от удачных метафор, пищу от игры слов и обожаю находить в тексте авторские неологизмы - у меня даже с русским языком нет такого чистого восторга - может быть, это восхищение постороннего, который видит всю прелесть многообразия языка, но не обладает виртуозностью любимых авторов. Не знаю, но я я точно знаю, что я люблю лексикологию, люблю преподшу и свою тему курсовика я тоже люблю.
На экзамене мы чудесно побеседовали, разошлись до сентября и решили, что я пока буду собирать материал. Библиография Фрая, жди меня.
Недоработкой этого года в целом можно назвать литературу - по спискам прочитано по-настоящему мало, и на экзаменах меня спасало только умение много и красиво говорить, ну и хорошая память. Впрочем, как говорит Жанна, литература на филфаке - это не более, чем напутствие на будущее - прочитать все в короткие сроки нереально, а потом все равно совесть замучит и придется возвращаться к оставленным пробелам.
Еще из напутствий - история философии Бертрана Рассела, которую я обязательно найду, потому что открыла на экзамене главу про Пифагора - и так зачиталась, что чуть не пропустила свою очередь отвечать. Да, это был первый экзамен, на котором я списывала и с чудовищным грохотом роняла планшет, но философу едва ли было слышно с другого конца зала, да и билет он слушать не стал.

Это был хороший учебный год - у нас вели прекрасные лекторы и преподаватели за редкими исключениями, мы проходили интересные предметы, много обсуждали, спорили и говорили - чего стоит наша интерпретация "Великого Гэтсби" на домашнем чтении, в которой за рассказчиком закрепилось кодовое имя 'furniture", а Дэйзи без лишних эвфемизмов называли whore прямо на занятии, и даже обосновывали. Огромная заслуга нашего университета в том, что что бы мы ни утверждали, нас всегда слушают, вступают в полемику, провоцируют на споры, но никогда не навязывают мнений.
У нас даже как-то в апреле был импровизированный суд над героем рассказа Брэдбери - полтора часа мы спорили, опрашивали свидетелей, убеждали присяжных и голосовали - это было лучшее занятие с этой преподшей, если подумать. Не могу не похвастаться, что я выступала в роли адвоката и выиграла дело.

Университет - необыкновенное место, и мне кажется, я очень много получаю от него сейчас - знаний, опыта, прекрасных людей, с которыми учусь и общаюсь, преподавателей, которыми восхищаюсь, ощущений принадлежности и правильности своей жизни сейчас. Я, конечно, до сих пор в прострации и не очень представляю свое будущее, но то, что происходит со мной сейчас - в нужном ритме и русле, я это знаю. Это не пройдет даром. Я чувствую, что создаю себя сейчас - I'm still cooking, как сказал бы Доктор.

Awwwwww.